Созвездье Пса - Страница 92

Крымский Армагеддон окончательно завершил античную эпоху в Причерноморье. Наступил новый, страшноватый и непривычный для уцелевших мир. Гунны осваивали Крым и причерноморские степи, соседствуя с закрепившимися в Приазовье и Крымских предгорьях готами, а обезлюдевшие просторы запада и юго-запада будущей Украины быстро заселялись славянами-антами. Рудиментом сгинувшего мира остался уцелевший среди наступившего хаоса Херсонес. Но это был уже не прежний строгий дорийский полис, долгие века хранивший свою неповторимую самость. Город не погиб, но его заселяли теперь во многом все те же «варвары», на Гераклейском-полуострове, где когда-то выращивали завезенный из Эллады виноград, стояли гуннские юрты. Античный Херсонес уходил навсегда, становясь средневековым Херсоном…

На Веранде тихо, потолок по-прежнему белый и ровный, а в голове уже мелькают соображения о том, как лучше сложить рюкзак. Почему-то для меня это всегда проблема. Например, где положить лишнюю обувь. Куда ни сунешь — всюду выпирает, причем обязательно в бок. К тому же за время экспедиции набирается куча совершенно случайных вещей. И вообще, рюкзак давно пора сдать в музей, если, конечно, его там возьмут, хотя бы в запасник…

…Вопль за окном, затем снова. Ого, грабят, что ли? За окном суетятся наши соседи, причем отчего-то с лопатами. Что за субботник, а ну-ка, Борис, выглянем… Господа и товарищи, что случилось-то?

Случилось… Хоть и не в первый раз, хоть не впервые в этом году. Но сегодня это действительно серьезно и даже страшновато — огонь идет прямиком от Западного городища. Просто удивительно, как много там сухой травы, каждый раз пожар начинается в саванне, и все равно остается чему гореть. На этот раз пылает от души — вал огня не ниже полутора метров, идет быстро, кусты, зелеными пятнами проступающие на желтом травяном фоне, вспыхивают за секунду-другую. Этак может задеть и нас, дом-то деревянный!

…Пламя над мертвым городом, пламя над мертвой страной, пламя над мертвой травой, пламя над мертвой землей. Желтое пламя, черная гарь… Чем прогневил ты богов, Херсонес?..

Соседи здесь впервые, посему спешат предложить нечто радикальное — сбить огонь на нашем фронте, выкопать ров. Или пустить встречный вал огня, как поступают в тайге.

Не знаю, как в тайге, но здесь можно с тем же успехом сразу поджигать домики… Ну, вперед, хватай лопаты, если остались!

…Огонь переваливает через бугор, гоня перед собой стаю перепуганных пляжников, дымит и вспыхивает маленькая рощица, где мы так славно выпивали в первый вечер, занялась трава у тропинки. Дым окутывает «Базилику в Базилике», горячий воздух дрожит, становится неправдоподобно вязким. Но все-таки пронесло

— пламя останавливается у древних камней и уходит в сторону, выжигая травянистую лужайку. Со стороны сараев с воем, переваливаясь на каждом бугре, ползет красная машина с лестницей на крыше ну, это уже эпилог…

Теперь от склона Западного городища и до базилик лежит черная дымящаяся пустыня, где странно смотрятся чудом уцелевшие травяные сгустки. Над мертвым городом клубится запах гари…

Рабочая тетрадь. Обратная сторона. С. 28—29.

…Оптимисты-археологи любят упоминать о том, что на руинах погибших городов и селений жизнь «не прекращалась». Более того, через век-полтора страшные последствия войн и погромов стали забываться, и на месте развалин вновь возникали поселения. Действительно, погибли не все, и потомки этих «не всех» возвели новые города и создали новую цивилизацию, но это был уже другой мир и другое время…

…Тропинка пуста. Пожарище осталось за спиной, и я стараюсь не оборачиваться. Под ногами серая пыль, и хочется одного — ни о чем не думать, просто идти по много раз топтанной земле. Марсианский ландшафт, подступивший вплотную к нашей Веранде, смотрится как-то особенно тяжело. Черный Херсо-нес… Это даже хуже, чем можно было ожидать.

Обычно я замечаю встречных сразу, если, конечно, есть настроение. Вероятно, на этот раз такого настроения нет, и я вздрагиваю, когда меня внезапно окликают. Впрочем, ничего внезапного нет — О., похоже, давно поджидает меня. Все правильно, мы как раз у Перекрестка Трех Дорог. И на этот раз обходится без всякой телепатии, просто наш домик видно как на ладони и встретить меня здесь не составляет труда.

Ну что ж, пошли вместе. Дорога привычная, почему бы не пройтись ею снова. Ничего уже не изменишь, да менять было поздно, все решилось еще тогда, в невозможном прошлом, два года назад. А теперь ушедшее ушло, осталась лишь серая пыль под ногами, лишь черная гарь за спиной…

…Прощай, мы с мужем уезжаем из Харькова, далеко, навсегда, прощай, вспоминать не прошу…

Над сухой желтой травой — вечерние тени.

На Веранде застаю оживление. Жалкие остатки нашего экипажа — Лука с Борисом — суетятся вокруг поставленного в центре топчана, которому и на этот раз предстоит выполнять функции праздничного стола. Приближается всенощная — последняя херсонесская ночь. В ведре охлаждается то, что купили еще днем, на столе громоздятся банки с минтаем, а Борис пытается резать хлеб перочинным ножом. Меня тут же награждают титулом сачка и саботажника и усаживают за открывание консервов. Ну, это дело привычное…

Ага, вот и Света!

Великий оптимист Лука, несмотря на все свалившиеся напасти, в наилучшем настроении. Идея отрясти прах и немедленно покинуть сей неблагодарный край уже отвергнута. У тюленя есть план получше. Бог с ними, с ургуянками… Впрочем, всему свое время.

А сейчас самое время наполнять кружки. К счастью, на столе не желтое чудовище, а благородная аква вита. Ну что, дамы, господа и товарищи? Жили мы дружно, весело, можно сказать, интеллигентно. Чем и вписали очередную страницу. За что и надо!..