Созвездье Пса - Страница 49

…Ну, теперь точно — не пропадем!

А конфеты «Каракум», по-моему, вообще разврат. Гнусный, застойный, махровый разврат! Ничего, в воскресенье туристы подъедут, наведут здесь демократию… Ну что, грабеж закончен? Тогда — труба зовет. На Чуфутку!

Тропа ползет сквозь низкорослый крымский лес. Повеяло свежестью, такой странной в этих местах да еще в такое время года. Деревья постепенно становятся более рослыми, вершины начинают смыкаться над головой. Увы, это ненадолго, на Чуфутке хлебнем солнышка. Вволю хлебнем!.. Интересно, встретимся ли мы вообще с Черным Виктором? Обычно он пунктуален, но ведь добираться ему сюда пешком, через горы, да ещe с группой…

Тропа выводит на большую поляну. Эка мы высоко yбрались! Ну-с, можно оглядеться..Та-а-ак, внизу, Борис, аккурат то заведение, куда мы не попали. Солидная контора! Теперь смотрим правее. Еще правее… Видно, конечно, плохо, но вот то, желтое, за деревьями, если не ошибаюсь, и есть вершина Чуфутки. Далековато еще…

А теперь можем оглянуться.

…Громадная скала закрывает полнеба — отвесная, серая, насквозь пробитая какими-то ходами, лестницами, черными провалами окон. И, разумеется, покрытая надписями: «Здесь был Вася»… Развалины часовни, остатки огромного креста… Все, что осталось от Успенского монастыря. Известная была обитель — единственная в Крыму при Гиреях. Ага, а вот и надпись для таких, как мы. Почитаем.

Так… Построен… Жили… Русский посол жил. Библиотека, стало быть, уникальная. Экий очаг мракобесия! Зато финал оптимистичен: в двадцать первом году… отряды красноармейцев… покончили… Хэппи энд! Красноармейцы покончили с монахами, их потомки — с монастырем. Можем туда не подниматься, Борис, там уже революционный порядок.

Теперь идем вдоль скалы, но буквально через двадцать шагов натыкаемся на столь частую и столь привычную для Тавриды — и не только для нее — картину. Белый мрамор, черный мрамор, расколотые вдребезги кресты, буквицы-муравьи, цепляющиеся за неровные осколки… Нет, Борис, не монахи, от монастырского кладбища и такого не осталось. Так что это не монахи-мракобесы, это реакционное царское офицерство. Здесь в Крымскую был госпиталь, сам Пирогов заезжал…

Ну, тут тоже — революционный порядок.

…Вдребезги — черные каменные плиты, вдребезги кресты с забытыми именами, вдребезги блеск золотых эполет, вдребезги блеск давней славы. Хамы мстят — за поротые задницы, за битые морды, за барскую ласку. Людям, мертвецам, именам, могилам, камням, земле, миру…

Тропа вновь ныряет в увитый лианами коридор. Вверх, вниз, снова вверх… Ну, уже скоро! Ага, вот на этой поляне есть вода, самое время набрать фляги. Воды мы не встретим еще долго, даже слишком долго..

Подъем становится круче. Запахло жарой, кроны над головами размыкаются. Все… Пришли!

Амазония кончилась. Гигантский голый склон, усыпанный грязно-серыми валунами, уходит к самому зениту. По вершине гребня протянулись руины стен, кажущиеся снизу кучей мелкой гальки… Белое, лютое крымское солнце. Ни ветерка… Чуфут-Кале.

Рай позади, это уже горы. Рюкзаки сразу становятся тяжелее, щебенка на склоне колет ноги даже сквозь кроссовки…

Хорошо, конечно, назначить встречу у входа на Чуфутку! Точнее, справа от входа. Удобно, не промахнешься. Но критерий истины, как утверждают поклонники этого бородатого, — практика. А на практике устроить даже временный лагерь под этим солнцем, да еще на склоне градусов в шестьдесят… Ну-с, Борис, какие есть предложения?

А какие, интересно, тут могут быть предложения? Склон пуст, только где-то на полдороге притаилась груда валунов, чуть прикрытая хилой маслиной — или оливой, кто их разберет. Ну, Борис, ежели ты так хочешь, пусть это будет смоковница. Греческая, само собой. Ну что, туда?

Тенек, конечно, мизерный, но делать нечего. Благо одеяло с собой, стелим… Сколько там на наших кремлевских? Так, без десяти полдень. Мы, во всяком случae, не опоздали.

Лежать жестко. Но ежели присесть на рюкзак, то вполне терпимо. Что ж, осмотримся. Вид отсюда — хоть куда: все проходы к воротам просматриваются Реально, хоть пулеметы ставь…

Итак, к вершине можно подойти по двум тропам. Одна —по которой мы пришли. Другая — вдоль гор»

Ладно, будем поглядывать…

…Солнце — белое, беспощадное, безумное, безудержное. Солнце в глазах, солнце на серых камнях, над воротом рубашки, у самого сердца. Белый свет, белый огонь, белый океан…

Рабочая тетрадь. С. 21—22.

…не выдерживает ни малейшей критики. Прежде всего смущает само место, где находится Подземный храм. Он построен в наиболее аристократической части . города, где жила херсонесская знать. Такое его расположение возможно только в случае наличия влиятельного покровителя из числа тайных христиан, который мог обеспечить строительство и охрану святыни. Однако эта версия не может решить все проблемы. В позднеантичное время вход в храм располагался во дворе крупного здания, которое, по мнению некоторых специалистов, было не жилым, а общественным сооружением некультового характера. Наземная часть храма, вход и трапециевидная шахта, прорубленная в скале, находились в центре двора. Если сама шахта была скрыта заподлицо каменными плитами, то следов маскировки входной лестницы не сохранилось. Итак, спуск в это сооружение был заметен любому, кто входил во двор. Если учесть, что богослужения сопровождались песнопениями, то тайна нелегального святилища была бы открыта очень быстро. В Херсонесе секреты, как известно, хранились плохо. Это в полной мере относится к истории первых христианских общин, о чем свидетельствует такой памятник, как «Жития епископов херсонесских». Христианскую общину преследовали постоянно и успешно, ее первые руководители, как правило, погибали от рук врагов. Постройка и длительное существование Подземного храма в этих условиях были бы поистине чудом. Между тем «Житие» ни разу не упоминает, что община имела постоянный храм в самом городе. Его постройка вдобавок потребовала бы таких средств, которыми христиане наверняка не располагали, и вызывала бы неизбежное любопытство соседей, что сразу способствовало бы раскрытию тайны…